- Маша, сегодня у папы день рождения. Мы едем на дачу. – Я запихнула в пакет очередную кастрюлю с салатиком и вытерла лоб.
- Лё-лё-лё-лё-лё кука, - глубокомысленно согласилась дочка и потыкала мне в ногу куклой.
- А может дома, а? – в последний раз воззвал Виктор с дивана. Ну, ее.
Маша переключилась на папу и попыталась ткнуть куклой уже в него.
- Нет уж! – я придержала ребенка за ворот кофты. – Собирайся! Уже скоро гости подъедут.
- Угу. – Папа смирился с неизбежным и поплелся за машиной в гараж.
- Дача – это здорово! – Наташка в последний раз попыталась умять пакеты и захлопнуть крышку багажника. – И хорош киснуть! Дача – это свежий воздух, тишина, шашлычок… и, подвинься уже, я тебе что плоская что ли?
- Комары, занозы, вредные соседи…

- уныло поддержал Виктор и попытался размазаться по дверце машины.

Кошка, впервые вывозимая на дачу, всецело поддерживала хозяина, горестно подвывая из-под сиденья и категорически требуя вернуть себя к лотку, миске и теплой кровати.
- Лё-лё-лё-лё-лё аф-аф, - сообщила Машка и потыкала собачкой в Наташку.
- Ай-ай-ай, - испугалась для вида Наташка, - поехали.
Костер долго не хотел разгораться, пришлось поставить Виктора обмахивать его картонкой, в то время как мы с Наташкой метали на стол салатики, тарелки, вилки, рюмки. Бубнило радио, иногда прерываясь треском и переговорами пилотов с диспетчерами. Недалеко был аэропорт.
- Садимся за стол. – Я переставила бутылки покрасивее. – Скорее.
- Лё-лё-лё-лё-лё, пыг-пыг! – возвестило дитятко и попыталось прыгнуть в костер.
- Маша! – папа с полете поймал дрыгающего ногами ребенка, выдохнул и переставил ее подальше от костра.
- И как вы с ней справляетесь? – Вовка покачал головой и прислушался к радио. – А что это радио все время трещит?
Из-под стола торчал раздраженно метавшийся из стороны в сторону хвост кошки, выражавший свое нецензурное отношение к нам, колкой траве, свежему воздуху и к даче в целом.
- Будут свои дети, поймешь! – я отогнала Машу от свежевскопанной грядки.
Вовка всухую сглотнул и выпил, не дожидаясь остальных.
- А радио трещит, потому что аэропорт рядом. Переговоры летчиков с диспетчерами забивают радиоэфир. – Виктор уложил шашлыки на решетку над углями. – Давайте уже садиться. Есть охота.
-Давайте.
Наконец суета поутихла и даже кошка перестала раздраженно порыкивать и высунула нос, заинтересованно принюхавшись. От мангала вкусно тянуло жаренным мясом. Музыка в радиоприемнике в очередной раз прервалась треском и невнятными переговорами.
- Седьмой…. На посадку…. Сам деби… я на второй ухожу…
- А что это? – удивился Вовка.
- Аэропорт рядом. – Я помахала в воздухе вилкой с огурцом, пытаясь сориентироваться в какой стороне аэропорт. – Переговоры пилотов с диспетчерами радио глушат.
- Лё-лё-лё-лё, мао-мао, - возвестил наевшийся и заскучавший ребенок. И схватил кошку за раздраженно подергивающийся хвост.
- Маша!
«Мао-мао» не выдержала подобной провокации и вцепилась в ногу Вовки.
- А-а-а-а, б-б-б-б, - Вовка собрал всю силу воли и с оглядкой на ребенка закончил, - больно-то как!
Суматоха улеглась не скоро. Сначала я пыталась оторвать обезумевшую кошку от Вовки, потом искала аптечку в старом домике. Потом дезинфицировала рану Вовки, потом он дезинфицировался изнутри в попытке излечиться от стресса.
Потом Виктор спасал подгоревшие шашлыки, шипя и приплясывая, вокруг мангала. Шипел Виктор, шипело радио. Раздраженно шипела с крыши сарая кошка.
- Лё-лё-лё-лё-лё, аф-аф!
- Маша!
Ребенок стоял возле забора, бесцеремонно обнимая за шею совершенно незнакомую дворнягу.
- Аф-аф, - Маша попыталась потыкать в нас мордой собаки.
- Ай-ай-ай, - по инерции «испугалась» Наташка и осторожно обходя их слева. Я хищно кралась справа, прицеливаясь, как бы поточнее разделить дитятку и ее «аф-аф».
Скорее всего, мы бы в конце концов обошли бы дворнягу вокруг и столкнулись бы с Наташкой. Но дворняга уже потеряла интерес и к Маше и к нам и бросилась к сараю, радостно его облаивая.
Кошка уже не шипела. Она рычала и била лапой по дереву.
- Ай-яй-яй-яй-яй! – в унисон им вопила Машка, категорически не одобрявшая подобное поведение.
В конце концов, лапа кошки и нос собаки встретились. Одурев от боли, дворняга взвизгнула и метнулась прочь из негостеприимного двора. Сбив мангал.
- А-а-а-а!
- Заливай траву!
- Шашлыки!
- Да фиг с ними!
- Ай-яй-яй-яй-яй!
Самым спокойным во всем этот бедламе был Вовка, слегка переувлекшийся лечением.
Он сидел у стола, баюкая перевязанную ногу, и глубокомысленно слушал шуршащее помехами радио.
Вечерело. Солнце садилось за остроконечные крыши дачного поселка. Пахло скошенной травой и подгоревшими шашлыками. Машка спала на коленях у папы, укрытая ее курткой.
- Зато сразу и помыли шашлыки. – Наташка меланхолично стряхнула травинку, прилипшую на мясо и кинула кусок в рот.
- Его мыть нужно было после того как он упал, а не вместе. – Я подумала и тоже съела кусочек. – А ничего. Не подгорел почти.
Кошка, вообразив себя сторожевой, гордо сидела напротив ворот, охраняя нас от непрошенных дворняг.
- А все-таки, хорошо на даче. – Счастливо вздохнула Наташка.
Вовка, допивая содержимое стакана, гипнотизировал радио.
- Тридцать вось…ой…. Куда… ты сводку видел….а… второй… давай… сам деби…
- О, я понял! – Вовка сфокусировал глаза на радио. – Здесь же наверняка где-то аэропорт! А это переговоры диспетчеров и пилотов!